Драйв Астарты - Страница 307

307

– Ясно. Но почему ныряльщицы не начали применять современное оборудование?

– Всё элементарно, – ответила ей Хва. – Для хэнио в Корее и для ама в Японии было запрещено diving-equipment. Типа, чтобы ныряльщицы не ободрали с шельфа всех моллюсков. И было введено обязательное лицензирование ныряльщиц. Лицензия доставалась непросто и обходилась недёшево, и плюс ещё контроль чиновников по экологии… Короче, в начале нашего века сделали всё, чтобы задавить ныряльщиц.

– Но ведь природные ресурсы шельфа действительно не безграничны, – осторожно заметила Дженифер, – наверное, эту зону моря надо было как-то защищать…

– …Причем именно от ныряльщиц, – иронично перебила кореянка, – а не от морских концернов, чьи траулеры обдирали с шельфа все до самой скальной поверхности. И понятно, почему. Прикинь, Джени: из 20 тысяч ныряльщиц, работавших когда-то на Чеджу, ни одна не засылала денег в кассу правящей партии. А концерны засылали, поэтому их траулеры были безвредны для шельфа, а руки ныряльщиц оказывались страшной экологической угрозой! И по этой же причине ныряльщицам разрешалось промышлять только весной и осенью, когда вода холодная, а не летом. Классно, а?

– Конечно, это бесчестная конкуренция, – согласилась австралийка. – Я не знала.

Йоко фыркнула и, разливая в чашки ещё чая, сообщила:

– За пределами «полосы желтых морей» мало кто знает эту позорную историю.

– Теперь будут знать, – Дженифер кивнула в сторону работающей TV-камеры. – А в Меганезии для ныряльщиц есть ограничения на промысел?

– В Меганезии, – ответила японка, – ты можешь арендовать участок шельфа и на нем обдирать хоть всех моллюсков до последнего. Но аренда недешевая и промышлять дикорастущих моллюсков невыгодно. Выгодно устраивать подводные фермы.

– Значит, здесь ама и хэнио работают на фермах? – Предположила австралийка.

Обе её собеседницы звонко расхохотались.

– Что ты! – Сказала Хва. – Садки-инкубаторы на подводной ферме делаются на такой небольшой глубине, что там профессиональный дайвер просто не нужен.

– Не нужен? Но тогда в чем ваш бизнес?

– Наш бизнес, – ответила Йоко, – это инженерия, прикладные исследования и методы обучения. Короче то же самое, что и у любого нормального сообщества профи.

– Но за морским хавчиком для себя мы, конечно, ныряем, – добавила Хва, – это наше исконное хобби. Сейчас допьем чай, посидим немного и займемся этим.

– Хва жутко ленивая, – сообщила японка, – она даже на дне устроила огород, чтобы не возиться с поиском дикорастущего хавчика. Корейцы вообще ленивые и хитрые.

– Ну, блин, ты завернула! – Возмутилась кореянка. – Между прочим, я придумала этот огород для нашего с тобой общего дипломного проекта! Ты помнишь?

– Ничего подобного! – Парировала Йоко, – для проекта был подводный тент, который придумал Тбанги, а не ты. А ты потом сказала: если есть тент, то надо делать огород.

– ОК, – согласилась Хва, – тент придумал Тбанги, но давай честно. По-твоему, такой замечательный тент надо было просто бросить после диплома? Скажи: да или нет?

– Нет. Бросать было глупо. Но почему, блин, именно огород, а?! Почему не устроить подводный садик с красивыми водорослями и актиниями на живописных камнях…

– Садик!? Ну ты опять завернула! А свежая морская капуста, морской салат, морские гребешки падали бы с неба или как? Кто говорил, что детям с четырех месяцев надо обязательно давать свежие морские витамины прямо со дна, а не то, что продают на маркете? Ну скажи, кто? Ага! В тот биологический период мы с тобой не могли бы нырять по настоящему и пришлось бы просить родичей. Чувствуешь логику?

Японка демонстративно закрыла ладонями уши, и подняла взгляд к небу.

– Джени, прикинь: Хва кого угодно раздавит в лепешку своим прагматизмом.

– У нас в Калумбуру, – сказала австралийка, – детей тоже стараются кормить со своего огорода. Так надёжнее. А что такое подводный тент и кто такой Тбанги?

– Подводный тент мы тебе покажем, – ответила Йоко, – а Тбанги, это наш совместный постоянный мужчина. Он с озера Малави, которое в Трансэкваториальной Африке.

– Он случайно оказался в контейнере с аквариумными рыбками, – пояснила Хва, – его сцапали копы, а мы его отняли и утащили. Получилось – зачет. Хорошей ныряльщице обычно нужно три – пять мужчин для make-love, но у нас маленькое жилье…

– Только studio-flat в кампусе и вот эта вилла, – уточнила Йоко, – и если взять на эту площадь больше одного постоянного мужчины, то будет тесновато.

– …К тому же, – продолжила Хва, – у нас сложный характер, и мало кто может с нами ужиться. А Тбанги уживается, и это здорово, потому что ему 30, он взрослый и умеет возиться с детьми, организовывать все в доме, вовремя делать покупки, и типа того.

– Если бы Тбанги не было, – добавила Йоко, – то мама и Тётя Ми вряд ли бы отпускали наших детей с нами пожить, потому что мы как бы ещё юниорки, прикинь?

– И ещё, – произнесла Хва, – бывает, что хочется мужчину, а звонить или идти кого-то клеить нет настроения. А Тбанги простой, как баобаб, и у него с этим делом…

Кореянка сделала характерный жест согнутой правой рукой, поясняя, насколько все хорошо с этим делом у 30-летнего парня с берегов озера Малави. Дженифер Арчер улыбнулась и пожала плечами.

– Знаете, девчонки, я все равно не понимаю, как у вас в Меганезии устроены семьи.

– Они устроены, как нам удобнее, – ответила Йоко. – А Тбанги классный. Увидишь.

– Я уже верю, – весело сказала австралийка. – Девчонки, а каким эквипментом вы пользуетесь, когда ныряете? И пользуетесь ли вообще?

307